Давай не поженимся! - Страница 6

Смог над крышами,
Смог над лицами,
Смог над душами,
Смог…
Только выжить бы,
Сердце выжато,
Человеком остаться
Не смог.

Потому что у человека есть душа, она болит и мешает.

ГЛАВА 4

Очень мешает, особенно по ночам.

Если днем эта пульсирующая точка была основательно завалена пластами срочных и необходимых дел, встречами, переговорами, светскими тусовками, развлечениями с очередной (а то и несколькими) претендентками на место в постели, то ночью…

Больше всего Мартин Пименов боялся бессонницы, довольно часто навещавшей его часа в два-три ночи. Он знал – если угораздило проснуться в это время – все, кирдык. Даже не надейся отключиться хотя бы на пять минут, выбравшаяся из груды хлама точка превращалась в пульсирующую болью вселенную.

Вселенную, в которой жили любовь и страсть, преданность и верность, где звонко смеялась незнакомая женщина, от голоса которой сердце сжимала бесконечная нежность, где пахло пирогом с яблоками и корицей…

Не случится. Никогда. Нет, он со временем подберет подходящую кандидатуру на роль его жены и матери его детей – состоянию нужны наследники. ЕГО наследники, кровные, а не племянники.

Кстати, дабы не вводить родню в искушение, Мартин составил завещание, по которому все его деньги в равных долях делились между несколькими благотворительными фондами, помогающими больным детям. И не только детям, но и молодым людям, нуждающимся в дорогостоящих операциях.

Фонды Мартин отобрал лично, проверив их надежность и репутацию, – отдавать деньги мошенникам он не собирался.

Содержание завещания было «случайно» передано в прессу, вызвав обильное разлитие желчи у родственников, и вопрос был временно решен – живой брат гораздо выгоднее мертвого, а вдруг все же перепишет завещание?

Оставалось только соорудить собственных детей, но к осуществлению этого пункта бизнес-плана Мартин Пименов решил приступить ближе к сорока пяти годам.

Выбирать жену среди длинноногих моделей и разнообразных мисс-чего-нибудь он не собирался, ведь интеллект дети наследуют от матери, а в силиконово-безцеллюлитных рядах упомянутого контингента с этим плоховато. Хитрость есть, цепкость присутствует, алчность – куда же без нее! – стервозности тоже в избытке, в постели опять же хороши, стараются. А вот интеллект чаще всего – увы.

Многие знакомые Мартина, женившиеся на красотках, теперь озадаченно чешут лысеющие затылки – что за фигня такая? Дети учатся в лучших школах, многие – за рубежом, нанимаются репетиторы из профессуры, а толку – ноль. Тупы как пробки, ничего в них вдолбить не удается. Кто будет бизнесом рулить, когда патриарх уйдет? Вон, старик Хилтон как мается – гламурные внучки известны вовсе не в качестве успешных бизнес-леди.

Поэтому никаких Барби, жену Мартин Пименов выберет из своего клана, наследницу какого-нибудь успешного бизнеса, пусть не очень красивую, но умненькую, выпускницу Гарварда, к примеру. И, кстати, уже пора присматриваться к подрастающим дочерям соседей по «Форбсу», надо будет Анатолию, помощнику своему, поручить. Пусть выберет подходящих по возрасту и – обязательно! – способных учениц. А он, Мартин, потом просмотрит кандидатуры, поговорит с отцом наиболее перспективной, можно будет даже подписать договор о намерениях (в конце концов, это ведь тоже бизнес) и курировать девушку дальше. Никаких бойфрендов и пьянок, строгий надзор, секонд-хенд ему не нужен. Только девственница, причем настоящая, без гименопластики, его дети должны быть похожи на него, а не на первого мужчину жены.

Ерунда не ерунда, а исследования такие есть. Владельцам собачьих питомников, к примеру, давно известно: если молодая породная сука по недосмотру владельца в первый раз загуляет с двортерьером – все. В племенное разведение ее пускать нельзя, чистота породы нарушена. Хвост и уши двортерьера будут нагло вылезать во всех последующих щенках, с каким бы чемпионом породы собаку ни вязали.

Почему так происходит, Мартин разбираться не хотел. И сравнение его будущей жены с породной сукой его вовсе не коробило. Рождение детей – процесс серьезный, и пускать его на самотек не стоит. Да, иногда получается очень даже неплохо, он сам тому пример, но чаще всего – Любки, Надьки, Леньки.

Днем все эти мысли и намерения казались единственно правильными и вполне нормальными, а вот ночью…

Ночью становилось тошно, вселенная грустно смотрела на него разноцветными глазами несбывшегося, сердце заходилось от боли, маета становилась невыносимой.

Чего он только не делал, стремясь прекратить ослабляющее, разъедающее монолит жизненных установок слюнтяйство! Пригоршнями пил снотворное, занимался сексом до изнеможения, срывался с кучей красоток в какой-нибудь Куршавель, закатывая там шокирующие благовоспитанных европейцев вечеринки.

Помогало, конечно. Но ненадолго. Бессонница могла выкинуть его из спасительного забытья в любой момент, особенно погано становилось, когда это происходило в момент дурных загулов. Смятые простыни, груда обнаженных тел, смрад перегара и похоти…

И – звонкий колокольчик детского смеха откуда-то издалека.

Мартин сходил даже к одному из самых лучших психотерапевтов, надеясь избавиться от мешающего жить наваждения.

Психотерапевт, участливо кивая, выслушал сбивчивую речь клиента, а потом начал докапываться, как рекомендует наука, до детских комплексов Мартина, стремясь вывернуть его наизнанку, простирнуть эту изнанку и, прополоскав в «Леноре», вернуть на место.

Такой расклад клиента почему-то не устроил, а когда эскулап заикнулся о гипнозе, клиент повел себя совсем уж грубо. До рукоприкладства, конечно, не дошло, но по матушке психотерапевта приложили изрядно. Правда, сеанс был оплачен полностью.